Замечательно точное описание!

Некоторые вещи, которые описывает в своих книгах Карлос Кастанеда, при правильном исполнении могут прннести пользу. Это – отсутствие внутреннего диалога, принятие ответственности за свои поступки и др.
Поговорим про “осознанные сновидения” – ОС.
ОС крайне вредны для здоровья – при успешной практике – у человека может возникнуть ломота в пояснице и проблемы с почками. Согласно даосской традиции – почки это хранилище изначальной ци (юаньци) человека. Это НЗ – определяющее продолжительность жизни человека и его здоровье.
Известны случаи преждевременной смерти людей, занимавшихся ОС.
Кроме того, если человек не фантазирует, а реально общается с “навями” – голодными духами, то он подвергает опасности не только свою жизнь, но и свою душу. Поэтому верующие категорически против подобных практик.
Подробнее, смотрите –
“Случаи из практики осознанных сновидений”
Некоторые люди необдуманно утверждают, что раньше ОС практиковали все и везде – в том числе и в даосской алхимии. Это в корне неверно – в даосских практиках – избавляются от снов и иллюзий.
Смотрите – “Сновидения, покой и движение.”
“Повальная проблема с осознанными сновидениями”

Распознавание вещей, например, что тень от стола является бесплотным отсутствием света, а стол напротив – трёхмерный предмет, возможно только в том случае, если внутренний диалог не был приостановлен.
Конечно, можно не думать конкретно про слона или остановить внутренний диалог на тему опасений. Эта так сказать, «выборочная» остановка внутреннего диалога, то есть «на своё усмотрение», с терапевтическими, аналитическими, этико-идеологическими, познавательно-духовными целями не способна напугать даже рачителя о спасении души. Можно расслабиться в отношении вероятности попасть в автомобильную аварию, если машине мы предпочтём велосипед, а скоростному шоссе пешеходный тротуар. Наши предки никогда не гибли в авиакатастрофах, а самым опасным изделием ума и рук человеческих столетиями считалась остро заточенная полоса из кованного чугуна. Часто приходится слышать, что в нашей, дескать, технократической культуре, технология только развивается, а человек остался дикарь. Но как же ему прикажете развиваться, если вы запрещаете ему это сделать. Было время, когда страшно было нарисовать на стене пещеры углём изображение человека. Затем мучительно страшно было препарировать усопших. И сегодня некоторые боятся фотографироваться. Ещё недавно людям в Европе не рекомендовалось принимать ванну. Во все времена и сейчас существуют специальные организации и объединения, материально заинтересованные в увековечивании людских страхов. Эти организации и объединения в прошлом сеяли страх, чтобы помешать людям строить машины и врачевать. На сегодняшний день они проиграли эту битву инженеру и учёному. Но ещё надеются удержать монополию на сферу духа и до тех пор, пока им это удаётся, человек будет дрессированной обезьяною в области духа, так же, как он был в технологическом отношении, пока образование и право были, столетие за столетием, в руках этих объединений. Некоторым очень хотелось бы, чтобы люди были послушными, боязливыми производителями материальных продуктов, чтобы мы не видели снов вовсе, чтобы наша фантазия руководствовалась нормативными актами, чтобы люди со своими пожеланиями, предложениями и жалобами обращались тайком и шёпотом к портретам и статуям, но должны ли мы быть такими, как они себе это нарисовали.
Окунитесь в этот океан и станьте его Магелланами, так же, как наши предки уже сделали это в отношении воздухоплавания, электричества и атома. Мы не должны подавлять или избегать свой страх – пусть он шепчет нам, что мы всё ещё живы. Разве что бесплотные вымыслы могут быть безопасны, действительные же вещи таят в себе угрозу. Один инструктор по технике безопасности сказал такое – каждое положение этого предмета было написано кровью пострадавших. Наряду с этим, никому ещё не пришло в голову запретить электроэнергетику как слишком опасную отрасль деятельности. Всегда были люди, готовые это сделать, но это не мешает им пользоваться её плодами наравне с остальными. Обычно в числе тех, кто считает Интернет вредным, или кто запрещает книги, или в числе противников исследования астрала, оказываются как раз те, кто не способен или не хочет что либо делать. Но они, как я уже сказал, не отказываются от потребления результатов усилий других.
Я вот тоже не из тех, кто охотится на горных львов голыми руками так же, я не рискнул бы совершить спуск на лыжах с отвесного горного хребта, но должен ли я поэтому хватать за рукава тех, кому это по плечу? Есть очень опасные виды спорта, но видя красоту тел и выносливость их обладателей, не станешь осуждать спортсменов за тот риск, которому они себя подвергают. Не то чтобы «сновидческие бицепсы» были не доступны зрению. Нужно немного наблюдательности, чтобы заметить, что сновидение награждает своих адептов равновесием, почти противоестественным для окружающих. И вынося суждение о вреде и пользе, надо же замечать не один только вред. Я знаком с одним человеком, занимающимся сновидением, причём не так уж интенсивно, но он сказал мне однажды – «мне нужно это как воздух». Когда я видел его глаза, они казались глазами человека, который всех обманул. Конечно, я не знаком со многими, но я знаю, что, по меньшей мере, некоторые из них большую часть времени пребывают в состоянии удовлетворения, не обусловленного никакими физическими причинами.
Сновидящий живёт дольше не потому, что с момента его рождения до момента смерти проходит большее количество лет, а что его жизнь интенсивна. Интенсивность означает большее количество событий, зафиксированных сознанием за еденицу времени. По этой же причине видящие сны спят дольше, даже если они засыпают и просыпаются одновременно с теми, кто снов не замечает. Объективное время существует только для механизмов, отсчитывающих интервалы. Но люди не живут в этом времени, их время меняет свою скорость, замедляется и даже застывает в зависимости от интенсивности. В состоянии интенсивного осознавания можно видеть как отдельные мысли ползут медленными черепахами и различать непрерывно обновляющийся эмоциональный фон, образующий сложные текстуры тончайших оттенков, словно воздух, подчинённые каким то неведомым конвекциям, закручивающимся в воронки, тонущим друг в друге, увлекающем тебя в эти вихри настроений, непредсказуемых, возникающих и исчезающих. Тело становится вовлечено во все ментальные процессы, как будто это не дела мозга, а дела мышц. Тело вспоминает, видит и слышит, как будто проснулось или как будто стало разумно. Звуки говорят с телом, они превращаются в рассказы, смысл которых ускользает, потому что он необъятен. Даже если полностью застыть на одном месте, даже если остаться в окружении тысячи раз виденных стен, наблюдаемая тобою жизнь будет так стремительна, что большую часть происходящего ты просто не успеешь ухватить. Но у интенсивности есть ещё и глубина, когда вместо того, чтобы видеть многообразие и мимолётность её фактуры, ты сосредотачиваешься только на предмете, который берёт тебя в оборот тем, что рассказывает о себе всё дальше и дальше. Чем дальше он возьмёт тебя в свой рассказ, тем большей будет пропасть между этим известием и тем, что мы называем реальностью. На самом деле то, что мы называем реальностью – это только упаковочная коробка. А нужно ещё открыть коробку и посмотреть что внутри, тогда только начнётся реальность. Но если этого не сделать, например, из опасений за почки, тогда интенсивность не наступит, даже внутренний диалог не остановится, потому что когда он останавливается, останавливается и суждение о предметах и распознавание предметов, потому что вещи не имеют собственной формы. Форма вещей – результат суждения о них. Хотеть остановить внутренний диалог и при этом желать сохранить суждение о вещах – два взаимно исключающих стремления, из которых победит второе.
Остановить внутренний диалог можно только если согласен утратить контроль. Контроль зиждется на суждении, что есть что, зачем и что это значит для меня. Получить согласие от своего разума утратить контроль гораздо труднее, чем интеллигентному человеку на глазах удивлённых и осуждающих взглядов лечь в грязную лужу прямо в белом фраке. Поэтому вы должны догадаться, что утратить суждения, а стало быть и остановить внутренний диалог для человека, чей разум привержен тем или иным идеям почти невозможно. От обладателя такого разума потребуется хитрость и дипломатия. Но если он всего лишь не готов обкакать свой наиболее священный флаг – контроль, то максимум, что он достигнет в деле остановки внутреннего диалога, сумеет не думать про слона.
Галлюцинации всего лишь результат прекращения суждений – разум пытается возобновить привычные формы, но вы временно отстраняете его от этой задачи и поэтому формы вещей случайны и переменчивы. Плоские предметы обнаруживают объём, далёкие видишь в упор, близкие становятся далёкими крупными объектами. Тихие звуки могут поглотить внимание, а громкие превратиться в тишину. Люди так боятся галлюцинаций только потому, что для них они ассоциируются с болезнями. Это и понятно, ведь они бывают только при сильном утомлении, при отравлениях, в травматических ситуациях. Но для сновидящего они могут стать предметом пристального внимания, как и ночные сны, если последних ему станет не достаточно, если ночи станет ему не достаточно. Ну или если очень захочется прикоснуться к этому чудесному секрету.