Один челл написал, что в сновидении мы обладаем уникальным чувством – «чувством безнаказанности».
Хотя утверждение само по себе спорное, но вот отсылка к чувствованию представляется весьма уместной. Притом, хотя у нас есть известные чувства, выполняющиеся конкретным органом познания, как то «орган зрения», «слуха» ли «осязания», их роль не так велика во сне, как роль «органа эмоционального восприятия».
Последний нигде НЕ локализован в теле явным образом, скорее даже, это НЕ орган, а совокупный результат работы ВСЕХ вместе, либо результат работы одного или нескольких из них.
Собственно, «эмоциональная составляющая»
воспринимаемого ЛЮБЫМ органом познания представляет собой что-то вроде «пенки на молоке», которая есть НЕ всегда. Это особый результат работы восприятия, возникающий при полном его развёртывании.
Действительно, аморфная, обычно, драматически переживаемая, чувственная составляющая в воспринимаемом нами возникает далеко НЕ всегда, но…
когда это происходит, это умножает СМЫСЛ, мы вдруг начинаем остро переживать настоящий момент, что характерно для осознанного переживания сна.
Я бы даже метафорически сказал, что эмоциональное восприятие выполняется «Органом Сновидения», роль которого играет, скорее всего, эндокринная система.
Появление СМЫСЛА переживается, с большим приближением – мышечно.
Потому что это инъекция психоактивных жидкостей в кровь и капилляры. Мы совершаем эту «иньекцию» для получения самого острого осознавания происходящего, на фоне которого, разумеется, никакое сновидение НЕ способно уже продолжать удерживать спящего в плену лжи. Осознавание того факта, что кроме воспринимаемой во сне галлюцинаторной перцептуальной картины где-то скрытно существует ещё и другая перцептуальная реальность, ещё не наступившая, которая сейчас хотя не видна, но которая потенциально доступна, осознавание, что воспринимаемая сейчас реальность временна и очень специфична – ВСЕГДА сопровождается взрывоподобным умножением осмысленности настоящего времени.
И эту «осмысленность» производит ни орган зрения, ни какой иной из аналогичных, но «Орган сновидения», продукцией которого является СМЫСЛ.
Как уже предположил, орган этот эндокринная система – то, что «будоражит» в наших телах поэзию, что заставляет онеметь от бессильности слов при виде земли и неба, травы, неподвластных пониманию, предметов сна.
Может ли «орган сновидения» произвести свои восприятия наяву ? – разумеется, хотя… у некоторых людей он работает почти всегда, у других он полностью рудиментарен.
Полагаю, что сама возможность сновидеть связана с его активацией. Именно поэтому простейшей формой сновидения является галлюцинация эмоциональной сферы.
Замечу ещё в подтверждение, что для многих из нас сновидение, особенно сам вход в него, связан с переживаниями ужаса, что тоже указывает на работу упомянутого «органа», разве что СМЫСЛ в последнем случае имеет пугающую окраску. К примеру, так называемый «сонный паралич».
А вообще, эмоциональная сфера, в подавляющем случае, именно ужасающа, просто к её терпкому переживанию мы способны привыкать как гурман к винам, искать повторения, дегустировать «букет».
Думаю, НЕ сновидение вызывает переживание «атмосферности» – НАОБОРОТ острое осознавание происходящего, которое «выглядит» как «атмосфера»(эта атмосфера его атрибут), вызывает эффект осознавания настоящего, в данном случае, осознавание что есть что, в данном случае, что мы видим НЕ реальность, а сон.
На самом деле, острое переживание настоящего способно проникать НЕ только в сны, но и в само бодрствование,
замечая в потоке даже «дневного» восприятия «несусветное» наполнение.
Что это означает ? – всего лишь,
внимательность :
Рассеянная, неустойчивая – НЕ замечает ничего психоделического даже в снах, она слишком рационализирует, не чувствует смысла, не ухватывает красоты, НЕ удивляется.
Острая,
чуткая, отзывчивая – охреневает от происходящего и наяву, замечая в нём нечто сноподобное, ты замечаешь, что перед тобой не только воспринимаемое, но и сам механизм восприятия.

… Например, в осознанном сне ты замечаешь, что вещи меняются и понимаешь, что это НЕ свойство вещей, а свойство механизма. В неосознанных снах мы видим только вещи, а механизм НЕ замечаем, потому что мы не замечаем, что вещи не совсем те, которые обычно, не замечаем, что в них есть что-то «не то», что они, например, меняются.
Во сне меняются все вещи, так что это свойство механизма, а не свойство вещей.
Существует популярное заблуждение, будто бы сновидение «воспроизводит» воспоминания, «моделирует» реальность, но…
это НЕ ТАК :
Во сне мы воспринимаем то, что наяву воспринять не возможно, так как это совершенно отдельная перцептуальная среда. Механизм, то есть аппарат познания, воспринимает эту среду не как воспоминания или воображаемые фантазии, а как обычные вещи и обычными же органами познания.
Причина этого
в том, что аппарат познания НЕ имеет нижнего порога чувствительности.
Другими словами,
к примеру, наяву наше зрение распознаёт предмет ВНЕ ЗАВИСИМОСТИ от того, насколько хорошо этот предмет освещён или какая его часть попала в поле зрения.
К примеру, распознавание «собирает» лицо :
имея в распоряжении – только нос в полумраке
или только – три тёмных пятна на поверхности закрытого века,
или даже – только шум в зрительном нервном тракте.
Мы НЕ воображаем, НЕ вспоминаем, НЕ моделируем сны – мы их ВИДИМ, напрямую и чувственно !
И то что видим
НЕ является каким либо «повторением» или «подобием» видимого наяву – это предметы сна, свойства которых отличаются от предметов яви. Это нечто другое, даже если они внешне похожи.
К примеру, трава, цветы могут расти прямо из пола. Во сне я видел помещения, сплошь заполненные цветами, буйно растущими из пола. Скудный свет освещал их из окна. Но видя такое, я не мог сохранить покой и это зрелище подавляло и заставляло стучать сердце. Цветы в моих снах появляются как некая давящая сила, появление которой я не всегда способен переносить. Но убежать от них бывает не возможно даже при том, что они сохраняют неподвижность. Каким-то образом деревья и цветы способны преграждать путь своими плотными кронами и широкими листьями как плотной паутиною. Высокие стволы деревьев бывают так навязчивы, как ни один подвижный зверь, заслоняя небо своими расщепляющимися надвое стволами, нависая над тобою как бы угрожая упасть.
И это, конечно, НЕ может быть присуще никакому подлинному дереву. Деревья во сне – деревьями не являются. А цветы – существа сна, аналога которым наяву быть не может.
Когда мы смотрим на какой либо предмет, то, хотя к этому привыкаешь, он порождает в «эмоциональном окружении» присущий только этому предмету «штрих». Но цветы наяву и во сне производят совершенно разный эффект – то, во что они превращают пространство во сне, сравнимо лишь с присутствием неких разумных, но навязчивых тварей.
Как бы безумно это ни звучало, с цветами можно подружиться, если просто пойти у них на поводу. Дело в том, что, как бы дико это не читалось, «цветы» алчут заботится о сновидце, и если последний не будет избегать их, они способны окружить его такой заботой, будто он младенец в коляске, а те похожи на снующих вокруг него, ласковых няничек, качающих на волнах умиротворяющих настроений, для этого погрузив его в собственные сны беспрецедентной реалистичности.
С чего я взял такую ерунду, будто это «их собственные сны» ? – можно считать метафорой, только под действием цветов, мои сны меняли своё течение на нечто малопригодное описанию, при условии, конечно, если я этому, конкретно, не сопротивлялся. Эти сны похожи на музыку, как если бы слушая её, я забывал даже ничтожную из забот.
Если же их игнорировал, то просто занимался своими «делами», а тогда сон протекал во вполне типичном для меня ключе.
Другой темой являются улицы и здания во сне. Эта тема была проработана лучше других потому что ощущения от восприятия зданий можно испытывать не только во сне, но и наяву в рамках эстетического чувства. Эстетическое чувство можно использовать как мост, проброшенный к снам. Хотя мне никогда не удалось полноценно уснуть таким образом, всё же по этому «мосту» заходил в нечто, сильно напоминающее сновидение. В настоящих же снах, по наличию у меня восхищения по поводу городских панорам, видов на здания и ландшафты, можно надёжно узнать, что находишься во сне, так как во сне эти чувства достигают интенсивности, не возможной наяву.